Глава 4: Узел возлюбленного

Они ехали весь день без остановки.

Белль проголодалась, и устала настолько, что ее глаза отказывались оставаться открытыми, хоть она и боялась закрыть их, пока находилась наедине с Румпельштильцхеном. Он сидел совершенно неподвижно рядом с ней, если не считать того, что его руки были в постоянном  движении. Некоторое время Белль была очарована игрой его пальцев, в тоже время будучи слишком напуганной, чтобы посмотреть на его лицо. Поэтому она наблюдала, как он сжимал и разжимал пальцы, а затем крепко сцепил руки, будто в попытке остановить эти движения. Этот покой никогда не длился слишком долго.

Она встрепенулась прежде, чем поняла, что почти засыпает, прислонившись головой к окну. Крошечная лампа была зажжена, покачиваясь мягко над ними от движения кареты. Дорога была удобной и гладкой настолько, что ей стало интересно, было ли это результатом магии, но, несмотря на отсутствие кочек, долгое сиденье в свадебном платье становилось крайне обременительным. Зов природы становится все более настойчивым.

В первый раз Белль повернулась, чтобы посмотреть на ее нового мужа. Оперевшись локтем на окно, он сидел,  подперев голову кулаком. Его левая рука лениво барабанила по колену.

- Сэр?

Румпельштильцхена, казалось, поразило, что она заговорила, и он тотчас же сел прямо.

- Да?

- Сможем ли мы остановить в ближайшее время? Надо размять ноги.

- Да, очень скоро.

Не понимая выражение его лица, Белль опустила глаза и увидела, что он уже держал между пальцами длинную золотую нить, начиная плести странный узор .

- Говорят, что вы превращаете солому в золото, - сказала она, боясь молчать еще больше, чем заговорить с ним. - Это правда?

- Да.

Он натянул нить между указательным и большим пальцем, разглаживая ее, а затем смял в шарик, зажимая в кулаке. Когда он разжал кулак, на ладони лежали четыре небольшие золотые монеты. Белль ахнула в восторге, но он сжал кулак и бросил монеты в кожаный кошелек на поясе.

 - Развлечение, - сказал он, и Белль бросила еще один взгляд на его лицо. Он выглядел робким и избегал ее взгляда. - Ничего больше.

Карета замедлилась и остановилась на мостовой, пламя факелов ослепило Белль, когда она отодвинула занавеску, чтобы выглянуть на улицу.

- Мы заночуем здесь, - сказал  Румпельштильцхен, аккуратно перступив через ее массивные юбки, и открыл дверь. Он почти беззвучно приземлился на мостовую и подал руку, чтобы помочь ей сойти вниз. Мелкий дождь встретил ее, охлаждая кожу, и в этот момент  она хотела бы иметь его плащь. Окна светились теплым светом перед ней, но, по-прежнему ослепленная и валившаяся с ног от усталости, она не могла понять, в какое место они прибыли.

Когда он подвел ее к зданию, большая дверь открылась, и Белль поняла, что это был трактир, постоялый двор, в котором был большой камин и множество переполненных столов с едой, питьем и постояльцами за ними. Нервной лысый человек стоял у двери, услужливо улыбаясь, в то время как Румпельштильцхен проводил ее внутрь.

Все разговоры прекратились. Немногие осмелились смотреть на них, но Белль задавалась вопросом, как она должна была выглядеть, уставшая и растрепанная в белом платье под руку с Румпельштильцхен, самым могущественным человеком во всем мире, наводящим ужас.

- Покажите даме ее номер, - скомандовал Румпельштильцхен, кладя четыре золотые монеты в ладонь трясущегося человечка. - Проследите, чтобы у нее была самая лучшая  еда, и чтобы ее не беспокоил ... - он обвел взглядом комнату в гробовой тишине, заставляя головы окружающих вжиматься в плечи, ... этот вертеп.

Он посмотрел на нее выжидательно, и Белль поняла, что в шоке от всего нового и от усталости она вцепилась в его руку.

- Б-б-благодарю вас, - выдавила из себя Белль, а затем пошла вслед за пожилой женщиной в направлении задней части большой комнаты. Гробовая тишина и страх в глазах следовали за ней, пока она шла, и она была рада оказаться в спокойном, прохладном коридоре. Опираясь на перила из твердого дуба, она поднялась по лестнице.

- О, моя дорогая, - выдохнула женщина, открывая дверь, ведущую в ее комнату в конце второго лестничного пролета. - Ах, моя милая. Выражение ужаса на ее лице напомнило Белль Лотту, на нее тоже также смотрела она  и ее отец, и Белль почувствовала, как от сдерживаемых слез у нее сжимается горло.

- Спасибо,- сказала она твердо, из последних сил заставляя голос звучать спокойно, и  оттолкнув женщину, поспешно заперла за собой дверь. Она прислонилась к дереву, начиная осознавать детали помещения, в котором она оказалась. Свечи были зажжены, многие из них были в граненых фонарях цветного стекла. В камине ровно горел огонь. От горячей ванны шел пар.

У подножия большой кровати с балдахином стоял сундук Белль, будто там и было ему место.

Она не могла двинуться с места, прижав руки ко рту, пытаясь сдержать слезы. Когда лысый хозяин постучал в дверь, чтобы принести ей еду, Белль приветствовала  его безмолвным поклоном, а так же поблагодарила его за все спокойным, ровным голосом, когда он уходил.

Она нашла ночной горшок, выглядывающий из-под покрывала кровати, который смог удовлетворить ее самые насущные потребности. Готовый номер и присутствие ее багажа заставило ее предположить, что без магии Румпельштильцхена тут не обошлось. Вода в ванной была не только не остывшей, но даже горячей. Еда, которую он послал к ней, была простой, но вкусной и Белль съела столько, сколько смогла, учитывая ее нервное состояние. Через некоторое время, не без помощи чашки сладкого меда, которая была на подносе вместе с мясом и картофелем, она почувствовала себя немного лучше.

Она хотела бы принять ванну и переодеться в ночную сорочку, но через минуту или две извиваясь и крутясь, поняла, что освободиться от свадебного платья было невозможно без помощи со стороны из-за узла госпожи Елены. Решив хоть как-то привести себя в порядок после такого долгого путешествия, Белль обнаружила небольшой отрез ткани в своем приданом, окунула его в ванну и протерла лицо, руки и ноги. Это практически не повлияло на ее внешний вид, но заставило почувствовать себя немного лучше.

Затем она разложила свою ночную рубашку на кровати, разглаживая ладонью линию сгиба. Предполагает ли он, что она будет ждать его в постели? Насколько она себе представляла ход свадьбы, так и должно было быть. И вот, она, чистая и свежая, в хлопковом платье, смущенная разговорами ее горничных, ждет Гастона, чтобы он присоединился к ней, позабыв о шумном празднике….

И что потом?

Белль обняла себя за плечи, желая больше всего на свете лечь в свою большую кровать под балдахином и уснуть, но это было бы глупо, пока она находилась в плену собственного платья, из которого не могла самостоятельно выбраться. Подол был испачканным и мятым. Она не знала, почему это так расстроило ее.

Она услышала, как медленно и постепенно усиливался шум внизу. Звуки  гостиницы, она полагала, стали возвращаться после ухода Румпельштильцхена из большого зала. Она слышала, как постояльцы входили и выходили,  а так же топот их ног вверх-вниз по лестнице. Белль была благодарна за все это, оно отвлекало ее от страшных мыслей, в то время как она сидела на кровати, болтая босыми ногами, и ждала мужа.

Она резко вынырнула из своих мыслей от стука в дверь и  вскочила с кровати. Страх и нервозность вновь вернулись к ней.

- Входите, - сказала она, голос был похож на писк.

Румпельштильцхен открыл дверь, впуская в комнату шум зала, который был ее единственной компанией с того момента, как она начала есть. Разговоры внизу стали громче, без сомнения, из-за его отсутствия.

- Я не думаю, что они наслаждались моей компанией, - сказал он, изображая удивление. Большой железный ключ, которым женщина открыла дверь раньше, теперь висел у него на согнутом указательном пальце. Он, казалось, растерялся, увидев ее. Белль могла только представить себе, как она выглядит сейчас. В комнате не было ни одного зеркала. Даже стекла в окнах не отражали достаточно хорошо на фоне ночного неба.

- Ванна  не пришлась вам по вкусу? - спросил он, и она могла поклясться, что, если бы сама лично не видела его во время превращения пустырей в плодородные поля, его голос звучал неуверенно.

Он закрыл дверь и повернул ключ в замке.

- Это ... платье. Оно сделано так, чтобы я не могла сама снять его сама, - пояснила она, показывая, как могла, себе за спину.

- Ах. - Положив в карман ключ, Румпельштильцхен пристально посмотрел на нее. Возможно, ему никогда не приходилось думать о таких мелочах, как одежда, подумалось Белль. Она старалась думать о чем угодно, только не о том, что пришло время ее первой брачной ночи. - Тогда повернитесь, моя леди".

Нерешительно, не желая поворачиваться к нему спиной, она все же сделала, как он просил. Его близость к ней заставила Белль дышать неровно, и ее дыхание замерло совсем, когда она почувствовала, как его пальцы осторожно тянут шнурки узла. Через некоторое время он дернул и тихо издал раздраженный звук.

- Простите, - поспешно сказала Белль. - Узел, это наш обычай.

- Колтун из веревок, вот что это такое, ответил он, но без злости. – О! Да. - Платье заметно ослабилось, и Белль стало легче душать.  Медленно, костяшками  пальцев задевая шелковую сорочку, Румпельштильцхен освободил шнурки, пока Белль не подхватила лиф, прижимая его обеими руками. Он покачал длинным белым шнуром над на ее плечом, чтобы продемонстрировать победу над узлом любовника. - Моя Леди, теперь вы, кажется,  свободны.

- Спасибо. - Ее благодарность была искренней, жесткий лиф слишком сдавливал ее, и она чувствовала, что, наконец, может вздохнуть полной грудью. Но Румпельштильцхен все еще был там, позади нее, ближе, чем когда-либо позволялось находиться любому мужчине за исключением отца, и его руки покоились на ее широкой юбке.

- Скажите мне, - он наклонился ближе, его голос был осторожным и тихим. Его губы почти касались ее затылка. - Вы дéвица? Только правду, дорогуша. Такие вещи важны.

- Да, ответила она.

За спиной Белль услышала вздох, и его руки упали. Да, она была девицей! Смущенная и напуганная, как и любая другая, спору нет, но почему муж вздыхает по этому поводу?

- Жаль, - произнес он. Взглянув в его сторону, Белль увидела, что он стоял у окна, отодвинув занавеску, чтобы посмотреть на дождь.

- Я не понимаю, - сказала она, возмущено. Ей всю жизнь говорили, что ее чистота, добродетель является подарком мужу, чтобы он, и только он, мог насладился им. - Должна ли я не быть девушкой?"

- Жаль для вас, дитя. - Его голос звучал также устало, и нечто похожее на дружеское сочувствие к нему смягчило испуг и возмущение Белль.  - Чувствуйте себя комфортно. Купайтесь, если хотите. Я не буду подглядывать, дорогуша. - Обычный тон Румпельштильцхена, слегка издевательский и веселый вернулся, когда он произносил это, но чего-то теперь в нем не хватало. Румпельштильцхен остался у окна, одну руку заложив за спину, а второй придерживая приоткрытую занавеску.

Белль расстегнула юбку и шагнула из нее, задрожав сразу же, как прохладный воздух коснулся ее кожи через белье. В комнате не было неприятно холодно, но ванная казалась менее привлекательной для нее теперь, когда она дрожала. Она быстро выпуталась из остальных вещей, натянула через голову ночную сорочку. Она была новой и непривычной, слишком свежей, но гораздо более приятной, чем платье, в котором она пробыла весь день. Если бы она была одна, то рассмеялась бы от облегчения снова почувствовать себя настолько удобно. Не забывая о Румпельштильцхене, стоящем у окна, она тихонько положила свадебное платье на свой сундук и начала расплетать волосы.

- Можете смотреть, - сказала она спустя некоторое время. Почему он решил вовсе отвернуться, она не знала. Казалось, прошло много времени, прежде чем он повернулся к ней лицом, и даже тогда его внимание задерживалось на чем-то другом. На снятом платье, серебряной диадеме в ее руках, нетронутой ванне и на недоеденном ужине. Его руки сцепились сами собой, плетя узоры из ее кружев, как до этого плели из золотой нити в карете. Белль вспомнила советы Елены, пока она вынимала шпильки из волос, зажимая их во рту, чтобы не потерять. Поговорите с ним, пока он будет распутывать узел любовника, и сможете понять.

Белль медленно вынула шпильки изо рта и положила их на колени с тиарой. - Вы живете здесь?

Его глаза расширились от удивления, но не от неудовольствия.

- Нет, до моих владений еще целый день пути. - Он сделал два шага к ней и замер, собственные слова, казалось, удивили его так же сильно, как и ее слова, сказанные минутой ранее. Он кивнул и продолжил:

- Ваши обязанности будут простыми. Вы будете жить в комфорте и будете под надежной защитой. - Белль уловила что-то похожее на надежду в его голосе. Что-то печальное.

- Я постараюсь быть хорошей женой, сэр.

Его губы приоткрылись, и он, казалось, хотел что-то сказать, но только покачал головой и медленно приблизился к ней. Белль отчетливо слышала стук его каблуков по половицам и скрип его кожаной одежды. Когда он подошел, остальные звуки гостиницы, оказалось, раздавались издалека,  и она осознала, что находится рядом с ним наедине. Елена была права. Узел возлюбленного был более чем игра, у него была цель, как и у любой другой традиции.

Нерешительно Румпельштильцхен протянул руку, чтобы коснуться ее волос. Пряди выбились из косы и безжизненно висели, Белль чувствовал это, но его пальцы нежно коснулись их, как если бы он ласкал паутину.

Увидев его впервые, Белль ожидала, что его кожа будет холодной на ощупь. Его краткое прикосновение в замке отца убедило ее в этом. Но он был такой же теплый, как и она, а его кожа была не такой грубой, какой казалась. Белль надеялась, что Елена была права не только с узлом любовника, и что ее новоиспеченный муж знает, что было важно сейчас. Ее воображение отказывалось помочь ей с возможными вариантами развития событий.

От него пахло кожей, прелыми осенними листьями и темной лесной почвой. Магия окружала его, прилегала к нему,  гораздо более мощная, чем то, что она когда либо знала. Магия была везде в мире, но при этом ее всегда было мало. Она всегда была дефицитной и дорогой. В нем же она была бездонной и темнаой, причудливо текла и завихрялась.

Медленно, придерживая подбородок Белль согнутыми пальцами, Румпельштильцхен наклонился, пока они не оказались лицом к лицу. Его немигающие глаза казались еще темнее, чем раньше.

- Скажите мне, - едва слышно прошептал он, - что я вызываю у вас отвращение, и я оставлю наш контракт невыполненным, миледи. Вы понимаете, что это значит?

Белль чувствовала, будто его пристальный взгляд проникает прямо под кожу, таким он был тяжелым. Оставить контракт невыполненным. После клятвы, которую она дала ему, он говорит такие вещи. Разве она уже не дала ему свое слово? Разве он вызывает у нее отвращение, он, который дал больше, чем пообещал, в обмен на ее руку?

- Нет, не вызываете,- ответила она, понимая, что сейчас нужно говорить только правду. - Вы не вызываете во мне отвращения. Вы меня пугаете. Вы пугаете всех, и я думаю, вам это нравится.

Румпельштильцхен закрыл глаза и выпрямился, опустив руки.

- Тогда наш контракт должен быть завершен. Такие вещи ...важны. - Он, казалось, не испытывал удовольствия от идеи иметь ее. Почему-то это задело ее. Что-то здесь казалось неправильным. Зачем он назвал свою цену – ее, если он не хотел ее? Чтобы причинить боль отцу? Чтобы показать свою власть над людьми? Был ли это просто мимолетный каприз, потребовать ее в качестве приза?

Белль положила тиару и булавки аккуратно поверх сложенной одежды и, поскольку Румпельштильцхен по прежнему не двигался и лишь игрался с белой лентой кружев, которую все еще держал в руках, она решилась и легла в постель. Чтобы спать или стать женой, она не знала, но Белль замерзла и устала, а кровать была слишком соблазнительна.

Он подошел к камину и налил немного меда в чашку, которой она воспользовалась раньше, затем постоял некоторое время, и поставил нетронутую чашку обратно на поднос. Веки Белль отяжелели, пока она смотрела на него, но она моргнула и дрема исчезла, как только он вернулся к кровати и с большой осторожностью присел рядом с ней.

- Я могу гарантировать ваше удовольствие, моя леди. Если вы хотите.

- С помощью магии?- Голос Белль стал низким от сонливости. Она вспомнила о золотой нити, превратившейся в монеты, которыми он расплатился с хозяином. - Это обман.

- Тогда я постараюсь все сделать быстро и проследить за тем, чтобы ты не чувствовала боли. Свадебный подарок, - добавил он е едва заметным намеком на свою дьявольскую улыбку.

- Еще один? - она заставила себя приподняться на локтях, когда он приподнял одеяло и присоединился к ней, как был в коже, сапогах и во всем остальном

- Разве я не известен своей щедростью?

Пытаясь держать глаза открытыми, Белль поняла, что оказалась рядом с мужчиной, который только что был одет в жесткую кожу, а в следующий момент - в шелковую ночную сорочку. Может быть, она не заметила магию, когда моргнула?

- Нет, - выдавила она из себя, голос был похож на перекатывание гравия, несвойственный настоящей леди. - Совсем нет.

Из всех испытаний первой брачной ночи, которые она могла только  представить, Белль никогда не приходило в голову, что она может оказаться настолько уставшей, потрясенной, и растерянной, что ее мало будет волновать, что он сделает с ней, лишь бы после этого можно было уснуть.

Белль насторожилась сильнее, когда он коснулся ее, но страх стал почти воспоминанием, она была уже наполовину во сне…

Он положил ладонь ей на талию, не делая ничего больше. Их головы покоились на противоположных краях подушки. Свеча горела ярко позади него, оставляя черты его лица в тени. Его рука неровным движением прошлась от ее талии к руке, затем по плечу, и, наконец, коснулась щеки.

Его руки дрожали. Он боялся? Белль не могла себе представить, что такой человек, как он, может чего-то бояться, но, несмотря на свои колебания, он придвинулся к ней ближе и осторожно прижался губами к ее губам.

Гастон поцеловал ее один раз, по возвращении после удачного сражения. Он просунул язык ей в рот и вызвал неприятные ощущения своими руками, требовательно блуждающими по ее телу, но Румпельштильцхен не больше чем едва коснулся губами ее губ, и сразу отстранился. Помня о его ужасных черных зубах, она ожидала, что его дыхание будет отвратительным, но от него пахло лишь какими-то травами и крепкими спиртными напитками. Он приподнялся на локте и еще раз провел рукой по ее руке, талии, бедру, где рука, напряглась и задержалась до тех пор, пока дрожь не прекратилась.

Все свечи в лампах погасли одновременно, остались лишь отблики камина позади них, но Белль не могла видеть ничего, кроме волнистых волос, обрамлявших его лицо. Его рука потянула вверх ее ночную сорочку на бедрах, и, хотя он оставался нежным, Белль почувствовала странное нетерпение в нем, понимая, что она слишком невежественна в данной ситуации. Ей было страшно от этого, но это был страх перед неизвестным, а не перед темным колдуном, который стал ее мужем. Похоже, он не был заинтересован в том, чтобы причинить ей боль ради собственного удовольствия.

Руки Румпельштильцхена проскользнули под ночную сорочку и прошлись по бедру. Белль была уверена, что будет чувствовать себя неловко от первого прикосновения мужа, но она лишь испытала любопытство, как будто наблюдая за собой со стороны. Чувствуя его осторожные прикосновения в темноте, Белль забыла, что он был страшным монстром, который на деле оказался совсем не монстром.

Она достаточно знала о том, как все должно быть, поэтому чуть раздвинула ноги, когда его рука поднялась выше и нашла ее жесткие кудри. Она сама иногда касалась себя там из любопытства или в поисках удовольствия.

Приготовилась к ощущению грубой кожи чужих рук на ее нежных лепестках и ахнула, дернувшись в шоке, когда вместо сухих пальцев почувствовала открытую ладонь, покрытую чем-то  мокрым и невероятно холодным.

От ее вскрика, он подался назад, едва не свалившись с кровати.

- В чем дело? - спросил  он,  его голос был тревожным и раздраженным одновременно.

- Оно холодное и мокрое! - вскрикнула она, расстроившись больше от потери собственного достоинства, чем из-за самой ситуации.

- Чтобы избавить вас от боли, - ответил он, оскорбленно, застыв у изножья кровати, как пугливое животное. Одеяло съехало с нее, когда он сел, и Белль тщетно пыталась натянуть его обратно на себя. - Ты до такой степени невинна, девочка?

- Меня зовут Белль, - ответила  она яростно. - Белль. И ... нет. -Она позволила рациональным мыслям взять верх над уязвленной гордостью. Он предложил ей подарок. Избавление от боли. Конечно, нужно что-то испрользовать, чтобы облегчить проникновение. Она сделала осторожный вдох, смягчая  ее тон. - Нет, я не такая. Просто оно холодное и неприятное, вот и все.  Вы могли бы предупредить меня.

- Это, - Румпельштильцхен сказал, возвращаясь к ней и таща за собой одеяло, - на самом деле будет столь же утомительно, как я помню. Давайте просто покончим с этим?

Его рука была еще влажной, когда он осторожно взял ее за локти и уложил на спину. Белль показалось, что она почувствовала легкий запах зеленых растений, возможно, лаванды или ... Она раздвинула ноги, когда он поставил свое колено между ними. Он оказался между ее ног, прижимая к себе ее бедра. Его пальцы нашли ее нежные складки снова, нанося вещество, которые превратилось из холодного и липкого в теплое и приятное за то время, пока они пререкались.

И тогда там оказались не просто его пальцы…. Тело Белль боролось с ним, не слушая рациональную сторону, которая решила стать полноценной женой Румпельштильцхен. Он был между ее ног, поэтому попытка сомкнуть их, привела лишь к тому, что ее ноги подтолкнули его под коленями еще ближе, заставляя его задохнуться, когда эта его новая…твердая часть прижалась к ее мокрым и скользким складкам. Это было странное ощущение, новое и интимное, но оно не было неприятным. Румпельштильцхен совладал с собой, тяжело дыша, и Белль поняла, что для него это тоже не было неприятно.

Можно было легко сделать это, не заботясь о ней, жестоко или небрежно, как хотелось ему. Но, тем не менее, он старался сделать все как можно менее болезненным для нее – эта мысль возникла в голове Белль, когда он вновь прижался к ней, его лицо оказалось рядом с ее лицом, а волосы касались ее щеки. Его твердая длина толкнулась между ее складок, и он пальцами направил себя внтутрь.

Насколько Белль могла себе представлить, боли как таковой не было, только ощущение, как он постепенно, медленно растягивает, заполняет ее, все дальше и дальше проталкиваясь внутрь. Ее тело определенно не соотвествовало этим размерам. Без его подарка это стало бы настящей пыткой,  и даже сейчас она кусала губы и подавляла вкрики. Но, оказавшись в ней, он остановился и снова нашел ее губы, проведя своими вдоль них .

- Этого достаточно, - выдохнул он, стараясь унять дрожь в голосе,  как и она  на их свадьбе.- Мы сделали достаточно, миледи. Достаточно, чтобы считать контракт выполненным.  К Румпельштильцхену вернулись вкрадчивые нотки в голосе, но презрения не было. - Должен ли я остановиться?

- Кажется, тогда все окажется  напрасно, - ответила Белль, потрясенная тем, что пытается не рассмеяться. Смеяться! С черным магом внутри нее, как собакой, провалившейся в кроличью нору. -  Думаю, что мы должны завершить то, что начали, - сказала она, немного поерзав, и постаравшись раздвинуть ноги пошире, надеясь показать ему, что не против продолжать.
 

Он издал приглушенный стон, все его тело напряглось, когда она задвигалась под ним, и он задрожал, когда она снова замерла. Он раскачивался над ней, входя все глубже, у нее перехватило дыхание, но тело больше не пыталось сопротивляться, и, похоже, в нем все же нашлось место для его штуки. Он начал толкать себя в нее, поддерживая свое тело на обоих руках так, чтобы не придавить ее своим весом. Белль решилась поднять руку и  коснуться его лица. Он повернулся к ней, прерывисто вздохнув, и оставил влажный поцелуй в центре ее ладони. Его волосы были мягкими, длинные локоны обрамляли его лицо, которые можно было бы назвать девчачьми у менее могущественного человека. Он не возражал против ее робких прикосновений, и она коснулась одной рукой его волос, а затем второй рукой обняла за спину и ухватилась за его сорочку, в то время как его толчки становились все быстрей и настойчивей.

Это определенно не было кошмаром, которого она боялась. И это не было похоже на слащавые романы, которые она читала раньше. Где каждый мужчина был принцем для своей леди и где поцелуи изменяли мир. Но это было нечто большее, нечто реальное. Ее муж взял ее.

Румпельштильцхен задрожал всем телом, с его губ сорвался стон, а за ним последовал еще один, но намного тише, как если бы он крепко сжал челюсти, стараясь совсем не издавать никаких звуков.
 

Хотя все внутри болезненно ныло, когда он вышел из нее, это было терпимо. Он откатился и лег рядом с ней, тяжело дыша. Белль сумела разглядеть отблески огоня в его немигающих глазах.

- Теперь я твоя жена, - сказала она, желая  произнести вслух то, что они только что сделали.

- Да, это так. Самый ... он, казалось, пытался подобрать слова, которые стоит сказать - ... долгосрочный  контракт из всех возможных.

Белль тоже пыталась подобать слова, которые бы соответствовали моменту. Но она так устала и была так растеряна. Испытывая  облегчение и отчаяние одновременно.

- Спасибо, - произнесла она еле слышно. - За то, что были добры ко мне.

Он сел, невнятно что-то буркнув, принимая ее благодарность. Возможно, ее решили проигнорировать. Белль не знала, что случилось. Только чувствовала, что слова прозвучали как-то неправильно, фальшиво, развеяв как туман  хрупкое и недавно возникшее взаимопонимание между ними.

Когда он поднялся с постели, Белль услышала, как каблуки его сапог стукнули о пол, и разглядела при свете угасающего камина, что он вновь был полностью одет в кожу, хотя она не смогла почувствовать  даже намека на магию.

- Я больше не потревожу ваше ложе, - сказал он, быстро направляясь к двери. – Отдохните хорошо, моя леди".

Оставшись одна в темноте, Белль прошептала собственное имя и, наконец,  дала волю своим слезам.