Глава 8: Насыщение

Когда наступил вечер, и ветер снова начал завывать на улице, Belle закончила убирать свои подарки в кладовку. Belle пока еще не привыкла к тому, что весь замок был в ее распоряжении, но она была рада возможности иметь свой уголок в нем.

Свежая выпечка стала их ужином, т.к. Belle не была уверена, что магия замка сможет сохранить свежими эти чудесные булочки и пирожные и не дать им испортиться. Фрукты она положила в красивую вазу из горного хрусталя и поставила на почетное место в центре стола.

Belle очень удивилась, увидев Rumpelstiltskin, стоящего в дверях. Не успела она даже подумать о том, чтобы пригласить его разделить с ней ужин, как он уже был здесь, стоя недалеко от нее, неловко заложив руки за спину. На мгновенье Belle показалось, что сейчас он развернется на каблуках и уйдет прочь, но он этого не сделал.

"Должны ли мы ужинать здесь?" в надежде спросила она, предлагая ему тарелку с выпечкой. "Рядом с печью тепло и уютно".

Rumpelstiltskin настороженно кивнул и присоединился к ней, садясь за кухонный стол. Он оставил один свободный стул пустым между ними, словно боясь, что Belle может попробовать опять поцеловать его. Эта мысль заставила ее улыбнуться. Впрочем, она улыбалась сегодня весь день и ничего не могла с этим поделать.

Belle предложила ему тарелку с печеньем, и он взял одно осторожно, вертя в руках, будто не понимания, что это.

Она взяла себе пахлаву, сладкое слоистое изделие из орехов и меда. Оно было восхитительно вкусно, и Belle откусила кусочек, прикрыв глаза от удовольствия и роняя крошки себе на колени.

"Эти подарки и для вас тоже" сказала она, видя, что Rumpelstiltskin не спешил попробовать свое печенье, в то время как она уже заканчивала доедать пирожное. "Джем, масло, яйца, мед…"

"Они все для вас", ответил он, но, все же, откусил кусочек. Еда казалось, не была особо интересна ему. Ему явно больше нравился чай, и Belle вспомнила, что в одной из корзинок она нашла небольшой мешочек сухих цветов ромашки и листьев мяты. Их можно было бы заварить в чай.

Он внимательно смотрел, как она с трудом переливала кипяток из большого серебряного чайника в маленький, заварочный.

"Вы обожжетесь", сказал он неуверенно, но Belle лишь отрицательно покачала головой. Закончив то, что она делала, Belle повесила чайник на крюк у огня. "Я не хочу, чтобы вы думали о себе как о служанке", сказал он "Вы моя жена".

"Мне нравится кухня," сказала ему Belle. Да, ей действительно нравилось здесь. Кухня была уютным местом, огонь гудел в печи, и она подумала, раз он не заинтересован в этом месте, она могла бы сделать его своим, личным. "Должна ли ваша жена быть слишком гордой, чтобы выполнять работу по дому?"

"Возможно". Rumpelstiltskin начал ерзать на стуле. "Я не думал о том, чем вы могли бы занять себя здесь." признался он.

"Это потому, что вы мужчина," Belle поддразнила его, чуть наклоняясь к нему и сокращая расстояние между ними. "Мужчины никогда не думают, как женщина должна занимать себя в его отсутствие. Мне никогда раньше не приходилось готовить и убирать для кого-то. Но мне это нравится."

Это была правда, она нашла тихое удовольствие в уборке. Такая работа занимала ее руки, в то время как голова оставалась свободна для разных мыслей и размышлений.

"Тогда вам понадобится чайник поменьше" негромко сказал Rumpelstiltskin. Belle обернулась через плечо и увидела, что чайник, висящий на крюке у камина, стал намного меньше. Теперь он был размером с небольшую кастрюлю. Rumpelstiltskin избегал ее взгляда.

Он казался воодушевленным, когда Belle налила ему в чашку чай, заваренный с листьями мяты и ромашкой. Он принял чашку из ее рук с едва заметной улыбкой благодарности.

"И так," сказала Belle, отодвигая стул, который стоял между ними. Теперь она могла повернуть свой стул лицом к нему. "Вам не нужна жена, чтобы готовить и заботиться о вас, или привести в порядок ваш дом. Вам не нужно мое приданное, т.к. вы можете наткать себе столько золота, сколько пожелаете. Зачем я нужна вам здесь?"

"Зачем….", пробормотал он, утыкаясь в свою чашку. "Ваша задача состоит в том, чтобы украшать это место. Ничего больше". Он сделал глоток горячего чая, а затем повертел свою чашку между ладонями, думая о чем-то своем. "Есть сделки гораздо хуже, моя дорогая".

Belle знала достаточно, чтобы понимать это. Она видела, как другие девушки ее возраста и моложе, выходили замуж, пока она еще только готовилась стать невестой Гастона. Некоторые девушки были рады замужеству и предстоящим семейным хлопотам, другие же напротив, были подавлены и расстроены от того, что теряли свою свободу. Belle в то время знала слишком мало, чтобы понимать, какие эмоции их одолевали.

Они продолжили пить чай в молчании, Rumpelstiltskin протянул ей чашку, чтобы она могла налить ему еще чая. Ромашка успокаивала, это был очень хороший подарок, впрочем, как и все остальные.

"Сэр," начала Belle, желая задать вопрос, давно мучивший ее, " могу ли я спросить вас …" Но в этот момент страх и стыд догнали ее, она покраснела и проглотила невысказанный вопрос "Ничего".

"Спрашивай, дитя", сказал он, разводя руками, а затем, вновь сцепляя пальцы между собой.

"Что я сделала неправильно, на нашем брачном ложе? Чем я не угодила вам? " Вопрос не был необоснованным, но после того, как мысль сбежала с ее языка, ей стало страшно от своей смелости. Но отступать было поздно. "Я пытался понять, но я так мало знаю о ... об этих делах. Пожалуйста, скажите мне, что я сделала неправильно?"

У нее перехватило дыхание, лицо горело от стыда, а сердце готово было выпрыгнуть из груди. Она посмотрела на Rumpelstiltskin, и он покачал головой.

"Вы не сделали ничего, чтобы вызвать мое недовольство". Его голос казался напряженным. "Вы не сделали ничего плохого".

Belle ожидала любого ответа, кроме такого, и сейчас она пыталась осмыслить, что он сказал.

"Но…. вы не хотите меня?" Это могло означать что угодно. Что он не хочет быть с ней в постели, что он не хочет видеть свою жену служанкой, что он не хочет ее приданное...

"Я избавляю вас" Отрезал он и резко встал, стул издал неприятный звук, скользя по полу. "От всего этого. Спасть с этим…..", Он взмахнул руками вверх и вниз, показывая на себя с саркастической элегантностью "…не входит в ваши обязанности".

Belle ахнула, его слова задели ее, но еще больше ее задело его собственное отношение к себе.

" Rumpelstiltskin ", громко сказала она, вскакивая со стула и чуть не опрокидывая его. Она преградила ему дорогу, чтобы он не смог уйти, как он, без сомнения намеривался. "Я твоя жена!" Он замер, не пытаясь обойти ее, выражение его лица стало мрачным и хищным. А затем мучительным и горьким.

Через несколько секунд – секунд, за которые сердце Belle готово было вырваться из груди - Rumpelstiltskin протянул руку, и взял ее за подбородок. Его рука держала ее достаточно мягко, но твердо, не давая пошевелиться и отвести взгляд. Его глаза пристально изучали ее.

"Люди плачут о вас в городе", произнес он нараспев, наклоняясь ближе к ней. "Жалеют вас, представляя, какие жестокости творит с вами этот монстр, ваш муж, в постели. Посылают вам подарки, чтобы утешить вас."

"Но откуда они знают, какой вы были в постели со мной?" спросила она с негодованием. Ее слова звучали немного приглушенно из-за его руки, держащей ее подбородок. "Их ведь там не было, разве нет?"

Rumpelstiltskin моргнул, а спустя секунду, каким то невероятным образом они нервно смеялись, и Belle не знала, кто из них начал первый. Его безумное хихиканье обволакивало ее и странным образом успокаивало.

Их неловкая ситуация заслуживала того, чтобы посмеяться над ней, но это было все еще болезненно для Belle. Она думала, что сделала что-то не так, винила себя, в то время как он думал лишь о ее комфорте. Он считал себя таким уродливым и неприятным, что предпочел пощадить ее и избавить от своего общества в их постели.

"Сэр", сказала она, успокоившись и осторожно подбирая слова. "Вы не были монстром по отношению ко мне. Вы были добры и нежны, и дали мне возможность отказаться от вас. Я думаю, немногим невестам так повезло, как мне."

Когда она начала говорить, он отвернулся, судорожно втянув воздух в легкие. Belle схватила его за руку и нежно сжала. Спустя мгновенье, глядя на их соединенные руки, он вернул ей мягкое пожатие. Осмелившись сделать уже так много, Belle приподнялась на цыпочках, намереваясь поцеловать его в щеку.

Она лишь немного удивилась, когда он повернул голову, и вернул ей поцелуй, нежно прижавшись губами к ее губам. Она закрыла глаза, пытаясь правильно запомнить это ощущение его губ на своих, но оно было неуловимым. Оно было просто нежным, сладким, и невесомым, а затем он отстранился, и Belle смутилась.

"Неужели они плакали обо мне?" спросила она, отступая назад и опуская руки. Rumpelstiltskin не двигался.

"Я не знаю", сказал он хриплым шепотом. "Очень вероятно".

"Разве вы не хотели бы верить, что они желают нам счастья?" Belle взяла один из маленьких рогов изобилия с полки. Она видела их раньше, на каждом рынке или ярмарке, но не обращала внимания. Но сейчас, здесь, они казались драгоценными, потому что были сделаны специально для нее. "Я бы желала".

"Тогда нам стоит верить в это, моя леди". Его голос окреп, плечи распрямились, и, кивнув, Rumpelstiltskin вышел из кухни.

Колени Belle подогнулись, и она прислонилась к большому массивному столу. Она говорила с Rumpelstiltskin, как со своим мужем! Как у нее только хватило смелости? Но это, без сомнения, того стоило! Не важно, как смущал ее этот разговор, в нем была определенная польза. Она все еще могла чувствовать его поцелуй на своих губах.

Ей потребовалось некоторое время и еще одна чашка ромашкового чая, чтобы успокоиться. Она взяла еще одну булочку, но нервное возбуждение отбило аппетит. Она потребовала, чтобы он пришел к ней! Она не ожидала такого от себя.

Belle всегда знала, даже будучи еще девочкой, что мальчики – а, в последствии, и мужчины – находили ее привлекательной. Ее отец тоже понимал это. Он понял это намного раньше Belle, вот почему он никогда не отпуск ее одну. Ее всегда сопровождала горничная, дуэнья. Позже, Belle смогла убедить отца, что в состоянии сама охранять свою честь и добродетель. И это ей успешно удавалось, не считая того неприятного мокрого поцелуя с Гастоном. Другие мужчины всегда с интересом смотрели на нее, и Belle впоследствии стала замечать, как она влияет на них.

Откуда ей было знать, что ее муж ждал ее приглашения, боялся быть нежеланным гостем в ее спальне? Ведь она была его по праву. С другой стороны, откуда Rumpelstiltskin мог знать, что внешность для нее не имеет значения, и она намного выше ценит внутренние качества человека, такие как доброта и внимательность, которые он показал в отношении нее?

Rumpelstiltskin сказал, что она была прекрасна. Она вспомнила об этом только сейчас, убирая тарелки и остатки печенья в кладовую. Он сказал, что она была прекрасна, и более приятного, более искреннего комплимента Belle еще не слышала никогда.

Она задумалась о своей первой брачной ночи, убирая и моя посуду. Тогда она была слишком напугана и слишком благодарна за то, что он избавил ее от боли , чтобы думать о чем-то большем, чем о смиренном послушании. В их первую брачную ночь она даже не задумывалась о том, как показать ему свою милость. И еще она вспомнила – краснея – как коснулась его щеки, в то время как он двигался в ней, и он поцеловал ее…. с благодарностью? Да, подумала она внезапно, ведь это была благодарность и признательность!

Когда поверхность стола сверкала, и на ней не было ни единой крошки, Belle глубоко вздохнула и пошла наверх, в свою комнату. Она не повстречала Rumpelstiltskin на своем пути, и была рада этому. Belle еще не отошла от смущения после их последнего разговора, и ей было неловко от наглости, с которой она говорила со своим мужем.

Улыбка, которая не покидала ее почти весь день, все еще была на лице, когда она зашла в комнату и заперла свою дверь на ключ. На кровати она нашла две больших корзины, полные одежды и нижнего белья, а так же бутылочками и баночками с различными настойками и лосьонами для волос. Женские мелочи, без которых было довольно сложно обойтись, и Belle была рада видеть их здесь, потому как в спешке сборов она совершенно забыла прихватить их с собой, покидая родной дом. За время пребывания в замке, волосы у нее стали жесткие и блеклые, а кожа сухая, безжизненная, и Belle была благодарна женщинам из деревни за их заботу и внимание. Она вновь могла принимать ванну с эфирными маслами, нанести на волосы маски и бальзамы, чтобы они были мягкие и шелковистые! В замке ее отца все это делала для нее Lotte, но сейчас, Belle поняла, ей придется делать это все самой, т.к. магия Rumpelstiltskin не учитывала такие «мелочи».

Его указания оставлять все зеркала накрытыми все больше озадачивали ее. Что бы он ни думал о своей своеобразной внешности, он носил изысканные одежды, и обладал определенным чувством тщеславия. Belle считала себя более скромной, ее красота не была особо важна для нее, не более, чем другие ее положительные качества. Но несмотря на этой, ей было тяжело обходится без зеркал. Ей хотелось хотя бы иногда убедиться, что она достаточно опрятно и аккуратно выглядит.

Она взяла из корзины то, что ей было нужно, и осторожно поставила на комод в своей маленькой гостиной. Зная, что ее густые волосы не высохнут к утру, если она вымоет их сейчас, она взяла щетку и, тщательно расчесав их, заплела в толстую косу. Конец косы она перехватила атласной лентой. Ей казалось, что мужчины предпочитают видеть волосы своей женщины свободно ниспадающими по плечам, чтобы у них была возможность коснуться их. Она вспомнила, как Rumpelstiltskin провел костяшками пальцев по ее волосам так осторожно, словно боялся прикоснуться к ним.

Ну, он, безусловно, сможет развязать ленту и распустить ее волосы, если захочет. Так же, как когда-то он развязал узел любовника на ее платье.

Belle прикусила губу, вспоминая свою первую брачную ночь. Память о ней была обрывочна, но каждый кусочек очень ярко запечатлелся в памяти и порой вставал перед глазами в самый неожиданный и неподходящий момент. Его вопросы, его прикосновения, его дрожь. Его уход.

Ее ночная рубашка была немного мятой, но в настоящее время наиболее удобной и уютной. Belle села на стул у огня, подтянув под себя ноги, и стала ждать, вслушиваясь в тишину, пытаясь услышать шаги своего мужа. Она не чувствовала нетерпения, ожидая его, но ей понравился его поцелуй на кухне, и она не могла выкинуть из головы его благодарный поцелуй в их брачную ночь. Эти тихие знаки внимания он дарил ей только в темноте, словно остерегаясь делать это при дневном свете.

Когда она начала зевать и огонь почти потух, Belle потушила почти все свечи, кроме одной, отперла дверь, и залезла под одеяло в кровать, чтобы согреться.

В самые холодные зимние ночи, в замке ее отца, Belle, чтобы согреться, делила постель с Lotte. А так же, иногда, с бесчисленным числом кошек и котов, когда ее горничная была слишком уставшая, чтобы прогнать их. Это была маленькая постель для одного человека, которую можно было легко и достаточно быстро согреть. Ее новую, огромную постель, было очень тяжело согреть в одиночестве, даже в теплой комнате. И в полудреме Belle подумала, что, наверное, нужно попросить ее мужа завести кошку, или попросить его помочь ей с помощью какой-нибудь магией, которая могла бы согревать ее ноги и не давать теплу ускользать из этой огромной постели.

Должно быть, прошел час или больше, прежде чем Belle услышала шаги. Он спускался с верхнего этажа, куда он всегда уходил с наступлением темноты. Belle не исследовала верхние этажи, и понятия не имела, что можно было делать там так долго в одиночестве. Возможно, там находилась его спальня, но он говорил, почти не спит, поэтому, чем он там занимался, оставалось для Belle загадкой.

Belle затаила дыхание, когда он достиг площадки перед ее дверью и остановился.

Волна слепого страха брачной ночи нахлынула на нее, неожиданно и нежеланно. Но теперь у нее было немного знаний о том, что должно произойти, и она, медленно и глубоко вздохнув, взяла себя в руки. Rumpelstiltskin, слегка толкнув дверь, оказался на пороге ее комнаты.

Единственная оставшаяся свеча, казалось, тревожила его и он не спешил заходить внутрь, нерешительно положив одну руку на ручку двери. Rumpelstiltskin посмотрел сперва на огонь свечи, затем на Belle и попытался слабо улыбнуться.

"Я думал, вы будете спать", сказал он, когда Belle села в постели.

"Я не устала", ответила она, изучая свои руки так же, как это любил делать он. "Просто немного холодно".

"Хм". Наконец, Rumpelstiltskin зашел в комнату и закрыл за собой дверь. Огонь в камине немного вырос, когда он подошел ближе к кровати и сел на самый край. Belle заметила, что он снял свой жилет, оставшись только в шелковой рубашке, и сейчас выглядел менее внушительно и страшно. "И так," сказал он тихо, и переливы его голоса напомнили ей, кто он был на самом деле, "Вы хотите, чтобы я был вашим мужем, несмотря ни на что?"

У Belle не было ответа, который был бы кратким и правдивым. Она взяла его за руку и неохотно покинула согретое место в центре кровати, чтобы сесть ближе к нему. Rumpelstiltskin осторожно держал ее руку, опустив голову так, чтобы волосы скрывали его лицо от нее.

"А вы хотите иметь жену, которая не будет женой?" грустно спросила она. "Просто еще одно украшение для еще одного вашего пыльного пьедестала?" Качая головой, Belle положила вторую руку ему на плече. "Вы жалеете, что потребовали меня в качестве вашей платы, сейчас, когда я здесь?"

Как Belle не ответила на его вопрос, так Rumpelstiltskin не ответил на ее. Она услышала, как он тяжело сглотнул и отвернулся.

Его рука сжала ее ладонь, и Belle почувствовала, как что-то небольшое и твердое оказалось в ее руке. Она раскрыла ладонь, чтобы посмотреть , что он дал ей. Это была крошечная стеклянная бутылочка, запечатанная восковой пробкой. В бутылочке, словно тлели угли, но она была довольно прохладной на ощупь.

"Для вашего удовольствия", сказал он напряженно. "Я могу дать вам что угодно".

Belle посмотрела на бутылку, завороженная игрой света в ней.

"Вы ... Вы используете это?"

Он беззвучно засмеялся, и в этом смехе не было никаких признаков его нервного, неприятного хихиканья.

"Немногим мужчинам будут нужны мои зелья, чтобы помочь им насладиться прекрасной девушкой, моя дорогая. Удовольствие женщины более … неуловимо". Он повернул голову, чтобы видеть бутылочку в ее ладони, и коснулся восковой пробки. "Я заключил много хороших сделок, благодаря этому".

Belle осторожно сжала бутылочку в ладони и улыбнулась.

"Женщины говорили мне, что мужчины менее прихотливы. Это то, что они имели в виду?"

"Очень вероятно". Он тоже улыбнулся, но его улыбка вышла грустной.

"Мне не нужно это, если вы это не используете," сказала она ему, хотя ее любопытство и искушало ее. Она хотела вернуть ему бутылочку, но он поднял руку в знак протеста.

"Это ваше", сказал он. "Это небольшая услуга".

"И ваша цена, сэр?"

Он вздрогнул, и Belle пожалела, что пыталась дразнить его, но он все же назвал свою цену.

"Поцелуй", тихо сказал он. Rumpelstiltskin сам потянулся к ней, когда она наклонилась, чтобы поцеловать его. Она не смогла сдержать улыбки, и он задержался совсем не на долго, прижимая свои губы к ее. Его глаза были закрыты. Он тихо вздохнул, когда поцелуй прервался и Belle отстранилась. "Справедливая цена", сказал он, кивая и тщательно держа себя в руках. "И будьте осторожны, миледи. Не пейте слишком много этого зелья, если не хотите быть насытившейся долгое время."

Belle почувствовала озорство в предупреждении, но не предала этому значения. Она не собиралась пить это зелье, ей интересна была лишь игра света в этом странном, магическом сосуде. Однако его выбор слов она почему-то приняла близко к сердцу. Насытившись? Что он имел в виду?

"Положите это на верхнюю полку, пожалуйста" она отдала ему странную бутылочку. "И идемте в кровать?"

Belle забралась под одеяло, стараясь найти теплое место и не касаться ногами остывших простыней. Rumpelstiltskin поставил бутылочку на полку с преувеличенной осторожностью, и она слышала его частое неровное дыхание, когда он вернулся к ее постели.

Как и прежде, он потушил в комнате все свечи, за исключением огня в камине. Как и прежде, когда он оказался под одеялом, на нем уже была ночная рубашка вместо его повседневной одежды из кожи и шелка.

"Я слишком смелая?" спросила она. В темноте было гораздо легче озвучить то, что волновало ее.

"Нет", ответил он, по-прежнему напряженно, но нежно. Оказавшись рядом с ней, он нашел ее руку и поднес к губам. "Если бы все были столь же мудры в таком юном возрасте..." его голос изменился, и сейчас рядом с ней находился скорее озорник, который был в восторге от себя. "Ну, я бы остался без работы, верно? Это было бы очень жаль."

Смех никогда не входил в туманное представление Belle о брачном ложе. Она не могла себе представить задумчивого Гастона беззаботно смеющимся вообще, не говоря уже об их постели. Но ведь сперва нужно узнать человека поближе, чтобы понять его, разве нет? Ее страх полностью исчез, когда его странное хихиканье пересеклось с ее неуверенным смешком. Как усталость повлияла на нее в их первую брачную ночь, так его смех повлиял на нее сейчас.

"Сейчас….", начал Rumpelstiltskin, когда они успокоились. Он дотронулся до ее лица, едва касаясь своими длинными ногтями ее кожи. Почувствовав это нежное прикосновенье, Belle поняла, что, должно быть, он видел в темноте намного лучше нее. "….сейчас вы хотите удовольствия, я прав?" Его пальцы двигались вдоль ее челюсти, а затем вниз по ее горлу, остановившись на воротнике ее ночной рубашки. Его рука дрожала. Но не так сильно, как раньше, в их первую брачную ночь. Belle лежала неподвижно, ей было тепло и уютно под одеялом, и она полностью отдалась ощущениям, который он дарил ей, изучая ее тело.

Это не было похоже на деловые прикосновенья первой брачной ночи, когда он держал свое слово сделать это как можно более быстро. Он провел ладонью по ее груди, сперва по левому полушарию, затем по правому. Она резко втянула в себя воздух. Belle всегда думала, что ее грудь была просто украшение, и лишь с первым ребенком будет использоваться по назначению. Когда он коснулся ее там, что-то затянулось в низу живота, и она не могла спокойно лежать, пока он делал это. Он сжал одно полушарие через ночную рубашку, его дыхание было поверхностным, частым и громким в тишине комнаты.

Belle чувствовала, как ее тело жаждало чего-то большего, когда он сжимал ее так. Rumpelstiltskin опустил руку ниже и схватил ее за талию, притягивая к себе, пока она не оказалась плотно прижатая к нему. Он наклонился и поцеловал ее. Это не было похоже на поцелуи, которые Belle знала. Ни нежное, сладкое прикосновенье, которое она разделяла с мужем. Ни гротекстные и грубые вторжения Гастона, когда он пытался поцеловать ее. Губы Rumpelstiltskin жадно прижались к ней, и она ахнула. …. О, он сладко дразнил ее губы своим языком, проникая внутрь, в то время как его руки крепко прижимали ее нему.

Она попыталась встретиться с его языком, но у них, казалось, были прямо противоположные цели, его требовательный рот спустился к ее челюсти, а затем по ее горлу, вниз, к плечу.

Это, подумала она, слишком взбудораженная этими новыми ощущениями, чтобы испугаться их, это то, что необходимо, чтобы насытиться. Эта настойчивость, эта жажда ее тела, которая заставила его схватить ее за бедра и притянуть к себе, нежно раздвигая ее ноги рукой.

На этот раз его рука была теплой, и Belle задрожала от удовольствия, когда он коснулся ее там. Она чувствовала нечто похожее и раньше, когда сама прикасалась к себе, но эти ощущенья были бледной тенью по сравнению с тем, что она чувствовала сейчас, когда его рука нежно изучала ее, а не просто готовила. Его ладонь осторожно гладила ее жесткие кудри, а затем спустилась ниже, касаясь кончиками пальцев самого сокровенного места.

Она закусила губу, стараясь изо всех сил быть по-прежнему спокойной и послушной для него, но это было настоящее мучение.

Belle хотела, чтобы он остановил это, чтобы он оказался в ней и заполнил это ноющую пустоту внутри нее, рожденную его скользкими пальцами.

А потом ... Потом он вдруг остановился, его рука легла на ее колено, оставаясь неподвижной там, и Belle почувствовала себя словно лишенной чего-то. Он наклонился к ней, находясь между ее ног, как и раньше, но лишь нежно поцеловал ее, не делая попыток войти в нее. Это было больше, чем она могла вынести. Она смутилась.

"Что такое?" спросил он, тяжело дыша. Он был совершенно неподвижен, глаза внимательно и пристально изучали ее.

Теперь, когда ее муж не касался ее всю, Belle могла ясно мыслить снова. Она потянулась к нему.

"Ничего", пообещала она. "Просто….это все новое для меня". Она взяла его лицо обеими руками, чувствуя дрожь, пот и мягкость его волос, там, где они касались ее руки. Как она могла объяснить ему, какие ощущения он дарил ей? У нее не было слов, которые могли бы описать это. Ее муж дрожал и ждал ее.

Belle приподнялась и попыталась поцеловать его. Это был неуклюжий поцелуй, но он, казалось, возбудил его еще больше. Она вновь сделала это, обнимая и притягивая его к себе, пытаясь найти голую кожу под своими пальцами.

Принять его внутрь было не трудно и совсем не больно. Rumpelstiltskin не стал ждать и спрашивать ее, как он сделал это раньше. Он толкнул себя глубже, глубже, пока они не оказались прижаты друг к другу. Он просунул свои руки под ее плечи, прижимая ее еще ближе к себе. Это было похоже на ощущения его везде и всюду. Его бедра прижаты к ее, его живот и грудь касаются ее, а когда он начал движение, трение его тела поверх нее сводило с ума, и она выгнулась ему на встречу. Он застонал и нашел ее губы в жадном поцелуе.

Belle никогда не чувствовал себя так ... Да, определенно, она никогда не чувствовала себя так. Он нежно двигался в ней, его руки сжали ее плечи, так что ногти впились в кожу, но даже эта небольшая боль стала частью головоломки, частью этих странных, захватывающих ощущений, в которых Belle оказалась потеряна.

На этот раз она знала, как выглядит его удовлетворение. Его нежные раскачивания становились все более резкими и быстрыми, его руки сжались в кулаки под ней. Rumpelstiltskin прижал голову к ее шее, обжигая горячим дыханием, а через несколько секунду издал приглушенные звуки, похожие на стоны удовольствия. Его судорожные движения стали короче и мельче в ней, а затем он остановился и выскользнул из нее, горячий и влажный.

Насытившись, подумала она, гладя его волосы очень нежно и не обращая внимания на его вес, лежащий на ней. Он был теплее и желаннее любого одеяла сейчас. Она изучала новое слово, пытаясь запомнить, что оно означает, обнимая задыхающегося мужа. Он насытился.

Это было хорошее слово.

Rumpelstiltskin не попытался откатиться от нее, как это было раньше. Вместо этого он, напряг руки и неловко приподнялся над ней. Затем он осторожно вынул руки из-под нее, попутно стараясь расправить ее ночную рубашку под ней и прикрыть ее голый зад. Они сбили постельное белье в изножье кровати, Belle чувствовала скомканное одеяло своими лодыжками.

О, боги, она капала на него! Неужели это была кровь? Снова? Она отскочила от него, прижимая ночную рубашку между ног, чтобы остановить вытекание чего-то непонятного из нее. Но прежде чем она смогла встать с кровати, Rumpelstiltskin поймал ее и притянул к себе.

"Нет, дорогая, это не то, что ты подумала", сказал он, держа ее до тех пор, пока она не успокоилась, а затем отпуская ее. "Тише, успокойся. Это грязный бизнес".

"О". Ее голос звучал тихо и неуверенно. Belle опустила голову ему на плечо. Оно было теплое и приятное на ощупь. Его руки ласкали ее волосы, а затем – она улыбнулась, несмотря на то, что была смущена своим собственным невежеством - он снял ленту с ее волос и распустил ее толстую косу. "Вы, должно быть, считаете меня таким ребенком!", сказала она, вздыхая и наслаждаясь его близостью. Belle чувствовала себя сейчас не в своей тарелке, неправильно, но…. воспоминания о том, что они только что сделали, доставляли ей удовольствие.

"Belle", сказал он, успокаивая ее. Его голос был глубокий и мягкий. "Ты не ребенок".