Глава 14: Одстоун

Белль едва могла сдерживать возбуждение от  предвкушения – она, наконец, сможет покинуть стены замка! Пока она страдала от горячки и не слишком жаловала из-за этого компанию Румпельштильцхена, этот дом вызывал в ней лишь депрессию своими завешенными окнами и постоянным сумраком днем и ночью.

Невозможно удержаться, чтобы не выйти наружу в такой солнечный зимний день, как сегодня!

Она надела свое простое голубое платье, самые теплые панталоны и единственную пару практичных ботинок, которые у нее были. Это были невысокие тяжелые ботинки из дубленой кожи, подбитые овчиной. Дома ей нечасто приходилось их надевать, потому что зимы были теплее, а дороги - лучше. Вокруг замка Румпельштильцхена снег порой доходил до колена.

Завтрак уже поджидал в малой гостиной, и Белль настолько успела проголодаться, что ей уже было все равно, появился он волшебным образом или нет. В любом случае, пока она купалась, то не слышала, чтобы ее муж заходил в комнату. Каша, бекон, яйца и горячий чай настолько согрели ее  изнутри, что, завернувшись в плащ, Белль почувствовала, как горят ее щеки от жары и возбуждения.

Румпельштильцхен встретил ее у подножия ступеней, стоя прямо и держа руки за спиной. На нем была золотисто-зеленая рубашка с богатой вышивкой, а поверх надет один из его камзолов с закрытым воротом и жесткий сюртук из чешуйчатой кожи.

- Так подойдет? - неуверенно спросила она, взглянув на собственную одежду.

Белль надеялась, что ее муж не захочет, чтобы она облачилась в свои самые богатые наряды. Лучшее, что у нее было - это золотое свадебное платье, сделанное больше для красоты, чем для тепла. Но даже если не брать это во внимание, она все равно не смогла бы его надеть без посторонней помощи.

- Ты - их хозяйка, - просто ответил он, проследовав вместе с ней к дверям. - Карета подана.

Белль ожидала, что им предстоит пешая прогулка, но с трудом сделав несколько шагов по непроходимому снегу, поняла глупость такой затеи. Если бы Румпельштильцхен заранее не позаботился о проторенной дорожке, она бы все утро добиралась до поджидавшей их кареты.

Как ни в чем ни бывало, Румпельштильцхен легко подхватил ее на руки и поставил на подножку кареты, чтобы ей не пришлось пробираться через последний сугроб. Сам он вскочил следом за ней внутрь и уселся на сиденье напротив. Судя по его виду, у него было хорошее настроение.

И снова Белль так и не удалось хорошенько разглядеть кучера. Возле гостиницы она подумала, что у него темная кожа, но сейчас в ярком свете дня, отражавшимся от снега, он казался скорее тенью в форме человека, облаченной в еще более темную одежду. Боясь, что ответ может ей не понравиться, Белль не решилась задавать вопрос на этот раз.

- Как называется город? - спросила она, приподняв занавеску, чтобы наблюдать окружающий мир.

- Одстоун. Так же зовутся и все эти земли.

- И ты хозяин всего этого? - он неопределенно кивнул.

- От самых гор и до города, - сказал он, - и от города  до реки.

Надо посмотреть, как далеко отсюда находились горы. И как далеко до реки.

- Ты здесь родился?

- Нет, - удивленно ответил Румпельштильцхен. - Нет.  Я стал хозяином этих земель, когда завоевал замок. А поскольку предыдущим владельцем был тролль, никто особо не возражал.

- Тролль? - округлив глаза, Белль уставилась на мужа, его широкая ухмылка говорила о том, что он поддразнивает ее. - У троллей не бывает замков.

- Тролли не строят замков, - поправил он, игриво помахав пальцем перед ее носом. - Но когда они решают пожить в замке, ты удивишься, как быстро все остальные обитатели решают убраться подальше.

- А когда появляетесь вы, уже тролли предпочитают исчезнуть, - Бель вернула ему не менее хитрую улыбку.

- Это место выглядело ужасно, - сказал он, откинувшись на спинку. - Ты даже не представляешь, насколько.

Добрый юмор Румпельштильцхена еще больше поднял Белль настроение. Она была родом из города, процветающего отчасти благодаря торговле, но война с ограми отсекла их ото всех торговых путей, кроме моря, задолго до того, как впервые была атакована граница их провинций. После первого нападения они приготовились к осаде - надо было защитить как можно больше людей, вооружить как можно больше воинов и запастись провизией. Яркий и шумный рынок, состоящий из палаток и лотков, где продавались товары со всего света, остался в прошлом. Она надеялась вновь когда-нибудь увидеть этот рынок в мирное время.

- Вот, - Румпельштильцхен бросил ей небольшой кожаный мешочек, в котором явственно брякнули монетки. Взвесив его на ладони, Белль поняла, что содержимое кошелька состояло большей частью из золота.

- Торговаться не нужно.  Замок платит за все, когда об этом просят. А если кто-нибудь попытается провернуть нечестную сделку... что ж. Они знают, что их ждет, когда будут пойманы, - на шокированное выражение лица Белль от его слов, Румпельштильцхен закатил глаза. - Город процветает. Ни один ребенок не засыпает на голодный желудок. Но есть цена их комфорту, и это - послушание моим желаниям.  Меня не беспокоят по мелочам. А торговцы не обманывают меня.

- Я понимаю, - сказала Белль нервно. Она положила кошель в карман плаща и попыталась улыбнуться, чувствуя, как теплая шерсть чуть покалывает кожу.

Главная дорога была очищена от снега, догадалась Белль. На обочинах по-прежнему возвышались деревья, теперь утопая в сугробах. Дорога была в хорошем состоянии и вполне приемлемой для путешествия. Работа Румпельштильцхена? Белль повернулась к нему, думая задать вопрос, но увидела, что ее муж был полностью поглощен замысловатыми узорами из нити, протянутой между пальцами рук - игрой в колыбель для кошки. На этот раз он использовал белый шелковый шнур от ее подвенечного платья. Щеки Белль порозовели, и она вновь отвернулась к окну.

Когда кучер пустил лошадей шагом, Белль смогла впервые рассмотреть город Одстоун. Здания выглядели старыми, словно достраивались и совершенствовались на протяжении столетий, а не ломались и строились с нуля, в угоду моде и потребностям жителей, как это обычно бывает. Большинство построек, видневшихся вдалеке, были небольшие и приземистые, с соломенными крышами, но когда колеса повозки затарахтели по булыжникам, Белль увидела и более высокие здания. В них было уже несколько этажей, при этом верхние этажи иногда были сделаны из дерева. В окна были вставлены тонкие стекла, а ставни - ярко разукрашены.

Она услышала типичные звуки оживленной рыночной площади, но также отметила, что этот гул становился все тише, по мере их приближения. Румпельштильцхен увидел ее озадаченное выражение лица, и, спрятав в карман белый шнур, хищно улыбнулся.

- Я говорил, что они страсть как хотят увидеть тебя, - сказал он, - но они никогда не рады видеть меня.

Белль дождалась, когда он поможет ей выйти из кареты, и взялась за его руку, осматриваясь по сторонам. Город, как и центральная дорога, был очищен от снега. Булыжники были покрыты коркой льда, при этом снега нигде не было, словно он либо и не шел тут никогда, или был очищен с публичных улиц города. Но Белль обратила внимание, что крыши были припорошены снегом, а деревья гнулись под его тяжестью.

Это выглядело странно.

Торговые палатки размешались в квадратном пространстве возле перекрестка. Поодаль, с краю, находился большой крытый колодец. Белль видела, что им постоянно пользовались, и вода в нем не замерзла. Она помнила, что даже дома люди растапливали снег и превращали его в питьевую воду. А что, если это и есть те самые удобства и комфорт, за которые Румпельштильцхен требовал повиновения, и наказывал в случае отсутствия оного?

- Что бы ты хотела купить, дорогая? - Румпельштильцхен уже тянул ее к перекрестку.

Люди вокруг них останавливались, задерживая взгляд на странной паре, а затем вновь спеши убраться по своим делам, словно понимали, что сделали что-то не то. Они не выглядели дрожащими от страха, как, например, в гостинице, подумала Белль, но осторожность, казалось, накрыла весь город невидимой пеленой. Люди понижали голоса, опускали взгляд, расступаясь перед Румепльштильцхеном, но, как заметила Белль, в то же время сдержанно кивали красавице и ее мужу, когда те проходили мимо них. По всей видимости, горожане не привыкли видеть его в Одстоуне, среди толпы. Она пыталась улыбнуться некоторым людям, проходившим мимо, но те не посмели встретиться с ней взглядом.

- Я не знаю, - сказала она, позволяя своей руке выпасть из нежного захвата мужа. Через некоторое время она также откинула капюшон. - Наша провинция славилась кружевами и тонким сукном. А что производят в Одстоуне?

- Горшки и украшения. Все, что можно сделать из глины, - Румпельштильцхен указал в сторону прилавков с глазурованными изделиями. - Я полагаю, что местные пекари - лучшие в этих краях. Еще кожа, - в его голосе не было никакой заинтересованности. Белль предположила, что он просто брал то, что ему было нужно, и никогда не утруждал себя размышлениями на эту тему.

- Ступай, дорогуша, - он вручил ей небольшую открытую корзину. Белль могла поклясться, что еще секунду назад у него в руках ничего не было.

Надеясь, что без Прядильщика рядом с ней люди станут более дружелюбными, Белль кивнула и направилась в сторону торговых прилавков. У многих были товары из других земель, поняла Белль; она бы не удивилась, найдя здесь вышивки и кружева из родного города, который ими славился.

Как и говорил Румпельштильцхен, здесь были сладости, специи, горячие пирожки - все, что можно было себе только представить, начиная от кожи и заканчивая глиной.

Казалось, ее окружала непреодолимая стена молчания, вызывающая одновременно смущение и гнев. В итоге, она приблизилась вплотную к одному из торговцев, немолодому мужчине, продающему сдобу, и решительно ему улыбнулась.

- Доброе утро, - сказала она.

Он кивнул ей, поднялся со стула и замер в почтительном ожидании.

- Я узнаю их, - Белль указала на плетеные слоеные пирожные, который так привлекли внимание в тот день. - Вы послали несколько штук мне в замок?

- Да, моя Леди, - сказал он с нервной улыбкой. - Все здешние посылали что-то, а мальчики донесли корзины до замка.

- Они нам понравились, - произнесла Белль, и добавила с легким отчаянием, - очень.

- Благодарю вас, - ей хотелось плакать от разочарования.

Дома любой торговец настойчиво стал бы предлагать свои товары всякому, кто остановился бы у его прилавка, главное, чтобы потенциальный покупатель выглядел платежеспособным. Этот же человек просто вежливо ожидал, что она скажет.

- Я бы хотела купить по паре каждого вида, - с притворным весельем сказала Белль.

Она почти умоляюще протянула корзинку, а улыбка мужчины чуть потеплела, когда он осторожно принялся выкладывать клейкие лакомства короткими рядами на дне ее корзины.

- Как ваше имя?

- Хэдли, госпожа, - он в отрицательном жесте выставил руки, когда Белль попыталась отдать ему монетку подходящего номинала. - Я и моя жена желаем вам радости. Вам обоим, естественно, - добавил он, бросив незаметно взгляд в сторону, без сомнения, углядев там Румпельштильцхена.

Белль повернула голову и тоже посмотрела в том направлении. Ее муж стоял на перекрестке и разговаривал с высоким сухощавым мужчиной, одетым намного богаче тех людей, которых она уже здесь видела.

- Я должна заплатить вам, мастер Хэдли, - твердо сказала Белль. - Он говорил, что цена будет справедливой.

На этих словах Хэдли торжественно кивнул и взял самую большую из ее серебряных монет. Затем он вернул ей пригоршню более мелких, а также кучу медных дисков и  несколько совсем маленьких серебряных, которые значительно утяжелили ее кошелек.

Увидев, что Хэдли не был тут же проклят на месте и не обратился в пепел от общения с ней, другие владельцы лотков стали более приветливыми. Белль приобрела несколько крошечных глиняных горшочков с плотно прилегающими крышками у человека по имени Пейдж, головку странного старого сыра у девочки по имени Лули. Яиц было мало из-за холодного времени года, поэтому куры мало неслись. Но при этом в замке яйца никогда не переводились. Белль решила оставить их другим людям, кому они были нужнее. Вместо этого она купила длинный батон хлеба и свежее взбитое солоноватое масло.

Там, где удавалось завязать разговор, она расспрашивала, кто что послал для свадебных корзин. Убедившись, что всех поблагодарила, она, наконец, спросила, где можно купить пергамент или бумагу, а также чернила.

Никто из тех, кого она посетила, не взял золота в качестве оплаты, но к концу похода по базару у нее не осталось медяков и мелких серебряных монет, поэтому Белль вернулась к Румпельштильцхену. Он спиной опирался о каменный столб от колодезного навеса, скрестив ноги и сложив руки на груди.

Он улыбнулся, когда увидел ее, сразу выпрямился и заглянул в ее корзину.

- Они не хотели брать денег, если я не начинала настаивать, - пожаловалась Белль. - Они правда так тебя боятся?

Румпельштильцхен пожал плечами.

- Они знают, что замок платит все, о чем попросят.

- Я полагаю, они надеются, что ты будешь положительно влиять на меня, - он взял одно из небольших пирожных и откусил. - Подлизываются к тебе, - и ухмыльнулся с полным ртом. Белль не знала, смеяться или шлепнуть его по руке.

- Ну, еще никто не хотел со мной разговаривать.  Они слишком боятся сказать что-то, что может рассердить тебя.

- Я буду говорить с тобой, малышка, - сказала женщина, и Белль обернулась, чтобы увидеть ее.

Она была старой, Белль никогда не видела настолько старых людей, и стояла, завернувшись в целый ворох черных и серых накидок и шалей.

- Я не боюсь его.

Стоявший рядом с Белль Румпельштильцхен шумно вздохнул.

- Это Рен, - сказал он с еще одним вздохом, - она совершенно точно будет с тобой говорить. - О, да.

Пожилая женщина рассмеялась. Нет, подумала Белль, скорее захихикала.

- Спасибо, госпожа Рен, - сказала Белль, улыбаясь. - Почему вы не боитесь его, как все остальные в городе?

Еще один хрипловатый гортанный смешок послышался из-под шали.

Женщина была сгорбленной и сутулой, но при этом не такой уж маленькой, как показалась Белль на первый взгляд. Сперва Белль подумала, что это просто невысокая пожилая горожанка, обернутая в толстый слой шалей, но, присмотревшись, красавица поняла, что Рен была бы выше ее и несколько шире в плечах, если бы могла распрямить спину.

- Я живу на этом свете уже восемьдесят лет, и за это время он убил меня разве что только взглядом, - ответила Рен, поставив на землю ведро с чистой водой. - Я полезна ему, а вы скоро заметите - он бережет то, что приносит ему пользу.

Белль бросила взгляд на Румпельштильцхена, но, увидев его хмурый вид, попыталась скрыть смешок. Эта женщина явно разозлила его, но также было очевидно и то, что подобная ситуация возникала не впервые.

- Меня зовут Белль, - сказала она, протягивая руку сутулой женщине.

Рен ухватила ее руки своими, которые оказались мягкими и теплые, как у валяльщицы шерсти.

- О, ты еще маленькая и очень молодая, не так ли? - сказала Рен. - А он, совершенно точно, уже старик.

- Достаточно, - сказал Румпельштильцхен, пропуская его руку между их двумя, чтобы разделить рукопожатие. - Не забывай, что это твоя госпожа, Рен.

- Да, милорд - сказала старуха вполне серьезно, но со смехом, все еще сияющим в ее чуть мутноватых старых глазах.

- Тогда желаю хорошо провести время.

Белль безмолвно наблюдала за тем, как она подхватила свое деревянное ведро и побрела прочь, скрывшись в толчее рынка.

- Ей действительно восемьдесят лет? - спросила она, не зная, что еще сказать.

- Вероятнее всего, - буркнул Румпельштильцхен, при этом все же галантно взял у нее корзину и предложил ей руку, после чего неспешно повел ее к ожидавшей их карете, которая теперь стояла передом в сторону замка.

Белль посмотрела вокруг. Вокруг не было места для того, чтобы развернуться. Красавица мысленно встряхнулась.

- И, гм, она приносит пользу тебе, как и говорит о себе?

- По-своему да. Лекарства, которые позволили тебе избавиться от боли, получены от нее. В них нет магии, но это работает.

Белль вспомнила большую черную бутылку с содержимым, которое заставило ее кашлять, когда она вдохнула пары. Да, красавица живо представила себе, это лекарство вполне могла дать ему сгорбленная старушка со странным кудахтающим смехом, считающая себя слишком старой, чтобы бояться даже Румпельштильцхена.

- Она повитуха? -  внезапно просила Белль.

Румпельштильцхен как-то странно посмотрел на нее и нахмурился:

- Знаю за ней такое. Она более искусна с травами и исцелением.

Белль задумчиво кивнула и бросила последний тоскливый взгляд на рынок, город и множество новых лиц. Когда она приедет сюда вновь, то попытается узнать еще несколько имен, а также постарается убедить людей в том, что ее муж не накажет их, если они просто поговорят с ней.

Белль смотрела в окно, пока последние здание не скрылось позади них. Тогда она опустила шторку и откинулась на сиденье. Румпельштильцхен на этот раз сел около нее и поместил их корзину напротив.  Он вновь откуда-то вынул белый шнур и растянул его между пальцев.

- Вы знаете, что это игра для двоих? - Белль все еще не могла скрыть смущения, видя, как он играет с кружевной лентой от ее свадебного платья.

Должно быть, он сохранил ее после того, как развязал узел любовника, так же, как он сохранил ленту из ее волос. Белль подумала, что, вероятнее всего, в следующий раз, когда он ляжет к ней в постель, она лишится бледно-голубой ленты, удерживающий ворот ее новой ночной сорочки.

- Или для одного, если использовать магию, - ответил он, пожимая плечами. - Я предпочитаю прясть, - он пошевелил пальцами, и белая лента исчезла, по-видимому, туда же, откуда и появилась. Белль подалась вперед и взяла его за руку, лежавшую у него на колене.

- Спасибо тебе за то, что показал мне город, - она хотела поблагодарить его за позволение покинуть замок, но не хотела, чтобы он понял ее неправильно и думал, что она была там несчастна. - Было очень приятно познакомиться с новыми людьми, даже если они все до смерти боятся моего мужа.

Румпельштильцхен сжал ее руку, ничего не говоря.

- Взгляни на это, - восторженно сказала Белль, припомнив о своих новоприобретенных сокровищах. Она взяла корзину и поставила себе на колени, после чего нашла аккуратно уложенный между пергаментом и хлебом стеклянный цилиндр, внутри которого тянулась узкая алая полоска.

- Перо, сделанное из стекла. Ручка, - она слышала о пишущих инструментах из других земель - ручки с чернильницами внутри, и с наконечниками, сделанными из золота. Ей же приходилось держать в руках лишь гусиные перья, а эта копия из стекла казалась воистину прекрасной. Пишущий кончик был стеклянным, не таким острым, как срез пера, но Белль обязательно научится им писать, хотя бы ради того, чтобы почаще держать такую чудесную вещицу в руках.

- Хорошо сделанная вещь, - согласился он, хотя для него это явно было не настолько необычным как для нее.- И что ты будешь писать, моя дорогая?

- Я надеялась, что могу написать своему отцу. Когда мы разговаривали о Лотте, я... - она вернула стеклянное перо обратно в корзину, стараясь проигнорировать комок, вставший в горле, - …если ты позволишь.

В этот момент Белль подумала, что он просто откажет ей. В любом случае, у нее были и другие идеи, как применить пергамент и ручку. Она может использовать их, чтобы записывать свои мысли и возникающие вопросы, когда те начинают ее слишком тяготить. Но Белль так много хотелось сказать отцу! Что с ней все в порядке и ее муж добр и внимателен к ней….

Что она жива.

Румпельштильцхен барабанил пальцами по коленке, и не двигался, когда карета остановилась. Белль с трудом сдерживала желание взять свои слова с просьбой обратно, боясь, что если уж она заслужила его неодобрение, тогда уже ничем не поможешь, а если нет...

- Ты ничего не напишешь обо мне в своем письме.  Ничего о моем замке, моей магии или моих землях. Ты напишешь только о себе, и о том, что оставила позади, в прошлом. Хорошо?

-Я... - Белль колебалась, задумавшись, - да, я могу сделать так. Я только хочу, чтобы они знали, что…

- Что я не содрал с тебя шкуру живьем? - он одарил ее жуткой ухмылкой, его глаза сверкнули, и у Белль перехватило дух от такой ужасной шутки. - Полагаю, мне придется согласиться на это. Прежде, чем служанка затопит весь замок своими соплями.

Его недоброжелательность относительно Лотты беспокоила Белль больше, чем все прочие его насмешки и саркастические замечания. Едва она научилась по-настоящему ценить, что делала для нее Лотта, ухаживая за ее одеждой и заботясь о ней, Румпельштильцхен тут же пытался очернить приятные воспоминания Белль о подруге. Это расстраивало ее, делая угрюмой, что, в свою очередь, тревожило красавицу.

Белль не смела поднять взгляд, сосредоточившись на корзине в руках, когда Румпельштильцхен помог ей сойти на землю. Также она заметила, что тропинка к замку, где перед их отъездом лежал утрамбованный снег, полностью расчищена.  Ее муж терпеливо шел рядом с ней вместо того, чтобы пойти вперед и оставить ее. Белль чувствовала его взгляд, но когда осмелилась взглянуть вверх на его лицо, он смотрел прямо перед собой, на замок.

- Кажется, ты выздоровела. - Румпельштильцхен наконец решился что-то сказать, когда двери открылись перед ними. Его непонимание и неуверенность шли настолько вразрез с остроумным юмором и сарказмом, что от таких быстрых перемен у нее от усилий понять его и улавливать все эти настроения, уже начинала кружиться голова

- Мне намного лучше, - сказала Белль, постаравшись выразить свое доверие с помощью простой истины. - Я смогла сама причесаться сегодня утром.

- Хорошо, - голос Румпельштильцхена был почти беззаботным, но Белль заметила, что это лишь кажущаяся видимость. - Очень хорошо. Если ты напишешь письмо, я прослежу, чтобы его доставили без задержек.

От этих слов Белль не смогла скрыть вымученную улыбку.

- С помощью магии?

- Ну, я не собираюсь идти туда на своих двоих, чтобы доставить лично.

- Пожалуйста, постарайтесь не пугать моего отца слишком сильно, - сказала она, представляя себе письмо, появляющееся около него в облаке темно-фиолетового дыма, когда ее отец сидит за своим завтраком с утренней корреспонденцией. - Я хочу, чтобы мое письмо успокоило его. Я... Я его единственный ребенок, - продолжила она, не зная, почему чувствует потребность поделиться этой информацией с ним. - Мама умерла, рожая моего брата. Он также умер вместе с ней, поэтому есть только я.

Румпельштильцхен кивнул с мрачным выражением лица и направился к лестнице.

Без сомнения, сейчас он исчезнет в своей башне с книгами и заклинаниями, и она не увидит его снова в течение всего дня.

- Подожди, - позвала она, когда он уже достиг первого, меньшего пролета. Румпельштильцхен повернулся, одарив ее бесстрастным взглядом, его мысли уже витали далеко, занятые предстоящими планами на день.

Белль продемонстрировала ему на корзину, указав на выпечку.

- Составишь мне компанию за чаем?

- ... как пожелаешь, - он улыбнулся, затем нахмурился и покачал головой, продолжив подъем вверх по лестнице.

Белль улыбнулась. Было все-таки приятно осознавать, что она тоже может озадачить его своими поступками.